SARMATIA PROV.

Вы хотите отреагировать на этот пост ? Создайте аккаунт всего в несколько кликов или войдите на форум.

    Положение жречества в эпоху Ранней Республики

    Titus Flavius Severus
    Titus Flavius Severus
    LEGATVS PRO PRAETORE


    Сообщения : 103
    Дата регистрации : 2011-02-13
    Откуда : SARMATIA PROV., NR

    Положение жречества в эпоху Ранней Республики Empty Положение жречества в эпоху Ранней Республики

    Сообщение автор Titus Flavius Severus Сб Фев 19, 2011 7:23 pm

    Очень интересная статья, по крайней мере, я для себя почерпнул достаточно много интересного. Статья очень подходит тем, кто хочет создать какое-то общее впечатление о религиозной машине Рима в эпоху Республики.

    Не может не радовать база источников, которыми оперирует автор.
    ________

    Сакральная сфера древнеримского общества прочно связана с таким важнейшим феноменом античности как полис (цивитас). Конечно, религия древнего Рима не сводится только к полисной ее ипостаси, но специальное изучение именно этого аспекта позволяет глубже выяснить специфику античной религии, а также вносит вклад в создание цельной всесторонней концепции самого полиса. Соответственно, тесно взаимосвязаны процессы формирования римской гражданской общины и ее сакральной сферы. А именно, с одной стороны, становление цивитас обусловило многие характерные особенности древнеримской религии, с другой - определенную роль в формировании самой гражданской общины сыграли религиозные идеи и институты, в том числе жречество.

    Предварительно необходимо указать на некоторые явления царской эпохи, когда, по плодотворной мысли Е.М. Штаерман, становление государственности в Риме шло путем, обычным для огромного большинства народов [1]. В частности, можно проследить в традиции отголоски борьбы за господство двух сил - служилой верхушки во главе с военным вождем (царем) и родоплеменной аристократии, включая и соперничество их в контроле над жречеством [2]. Не останавливаясь подробно на этой проблеме, отметим, что одним из направлений деятельности царей в сакральной области являлось учреждение жреческих коллегий. Таким образом создавалась оформленная и численно ограниченная жреческая структура, что облегчало установление контроля над ней со стороны царской власти. Именно последней было выгодно создание общих сакральных институтов в противовес гентильным. Такое жречество оказывалось ближе к царской власти, чем к патрицианской аристократии, чье влияние должно было быть наибольшим как раз в родоплеменных подразделениях. И в традиции можно было заметить следы осторожного, недоверчивого отношения царей к местным, непубличным жрецам (взять хотя бы легенду об Атте Навии) [3]. Напротив, с общеримским жречеством отношения царя строятся (в традиции) на основе приказа и подчинения, причем наибольшая связь прослеживается с понтификами [4]. Общественное жречество явилось одним из важных средств укрепления центральной власти (т.е. царской) - носителя объединительной тенденции. Поэтому вполне могла иметь место сознательная религиозная политика царей, обладавших и значительными собственными сакральными обязанностями [5].

    Но в соперничестве вокруг общинных сакральных учреждений определенные преимущества были у гентильной аристократии в силу связи жречества с племенным делением римской общины. Видимо, эта аристократия поставляла кадры для общественного жречества, на что указывает традиция [8]. В этой связи обращает на себя внимание определенное противоречие между ведущими позициями понтификов в религиозной сфере республиканского Рима и их названием ("мостостроители" по наиболее приемлемой этимологии), которое сводит их функции к наблюдению за священным мостом. Это противоречие побуждало исследователей к поиску иных этимологий, более отвечающих значимости понтификов [7]. Однако, вполне вероятно, что первоначальное их положение было достаточно скромным и соответствующим названию. Но в таком случае, не кроется ли за их возвышением в царский период стремление царей противопоставить высокоранжированным жрецам Юпитера,Марса и Квирина [8] менее значительных, а ледовательно, более послушных жрецов-понтификов путем делегирования последним некоторых полномочий? Строгое доказательство здесь вряд ли возможно, но укажем в качестве косвенного аргумента на уже отмечавшуюся тесную связь царской власти именно с понтификами.

    Победа патрицианской аристократии над царской властью затронула и общеримское жречество, которое, с одной стороны, было тесно связано с царями, с другой - являлось частью родоплеменной аристократии. Эта победа ликвидировала условия, при которых жречество, находясь между царской властью и общинной аристократией, имела потенциальные возможности обособления в отдельный самостоятельный слой правящего класса со своими "кастовыми" интересами. Пришедшая к власти патрицианская верхушка, конечно, не была заинтересована в возникновении независимого жреческого сектора в экономической и общественной жизни и в создании параллельного аппарата власти. Римское жречество лишилось базы для какой-либо корпоративности и никогда не выдвигало своих, чисто жреческих требований. Участие его в общественной жизни и политической борьбе определялось политическими реалиями и интересами, к складыванию которых само жречество никакого отношения не имело. Однако опасность жреческой активности и самостоятельности вполне могла существовать на первых этапах оформления римской государственности. Во всяком случае, можно заметить следы определенного недоверия к жречеству со стороны общинной власти. В частности, обращает на себя внимание то обстоятельство, что практически все римское республиканское публичное жречество является наследием царской (и более древней) эпохи: в период Республики были учреждены лишь должность царя священнодействий (в 509 г.) для выполнения царских сакральных обязанностей и коллегия эпулонов (в 196 г. до н.э.), взявшая на себя часть обязанностей понтификов.

    Таким образом, можно констатировать, что новые публичные жречества в период Республики не создавались. Наиболее важным изменением в жреческой организации в это время было расширение коллегий жрецов священнодействий, понтификов и авгуров за счет допуска в них плебеев. В то же время республиканская эпоха была отмечена интенсивным храмовым строительством. Но в отличие от передней Азии римское государственное жречество группировалось не вокруг храмов, а по своим функциям. Тем самым оно было лишено возможности создания централизованных организационных структур, имеющих независимый экономический базис. Более того, в Риме было запрещено дарить храмам земли [9]. Священные земли в республиканском Риме имелись [10], но относились они не к храмам, а к жреческим коллегиям, которые получали с них средства на осуществление священнодействий. Земельные участки имели понтифики [11], авгуры [12], фламины и весталки [13]. Однако для авгуров, понтификов и, возможно, фламинов не выделялись средства на их содержание. Это были почетные неоплачиваемые должности, как и магистратуры. Таким бразом, получаемые жреческими коллегиями доходы шли исключительно на священнодействия и оплату обслуживающего персонала, но не могли стать источником обогащения самих жрецов. Кроме того управляли этими землями, как и многими другими жреческими доходами, цензоры, ибо они считались частью общественного фонда [14]. Даже рабы, использовавшиеся в некоторых храмах, принадлежали не им, но государству [15]. Таким образом, римское жречество имело крайне маломощную экономическую базу, к тому же было стеснено в распоряжении ею, что наряду с другими факторами препятствовало оформлению жречества в самостоятельную общественную силу [16]. Пример Греции, где храмовое хозяйство получило достаточно широкое распространение, не позволяет придавать фактору его отсутствия исключительное значение в возникновении характерного для античности положения жрецов [17]. Но учтем при этом, что в Греции небольшие размеры полисов делали эффективным контроль за сакральным имуществом, что создавало препятствия использованию его в целях, опасных для существующей политической системы.

    Для Рима же возможность чрезмерного роста храмовых богатств была более реальна в силу масштабов его экспансии, и это делало запрет на храмовое землевладение более необходимым, чем в Греции. Видимо, осознавалось лидерами патрициата и опасность сосредоточения в одних руках политических и религиозных функций, как это имело место у царей. Результатом подобных опасений явился запрет занимать магистратуры во избежание политических потрясений для царя священнодействий, должность которого была учреждена в начале Республики специально для исполнения царских сакральных обязанностей [18]. О том же запрете для жреца Юпитера упоминает Плутарх [19]. О других жреческих санах сложно сказать что-либо определенное. Но некоторые косвенные свидетельства некогда существовавших ограничений на общественную деятельность для жрецов, на наш взгляд, все же имеются. Уже в силу своих сакральных обязанностей жрецы испытывали серьезные затруднения в доступе к консульству [20]. Другая категория косвенных свидетельств не практиковавшегося на определенном этапе совершения жреческих и магистратских достоинств связано с так называемым vacatio munerum publicorum ("освобождение от общественных обязанностей"), упоминаемым для понтификов, авгуров, жрецов священнодействий, куриональных жрецов и царя священнодействий [21]. Для последнего за этим выражением скрывался запрет на политическую деятельность, что косвенно может свидетельствовать в пользу аналогичной ситуации и у других жрецов.

    Настороженное отношение к жречеству, по логике событий, может быть отнесено лишь к начальному периоду Республики, пока не укрепилось политическое господство аристократии и институты ее власти. Нет оснований считать период этот длительным. Видимо, он ограничивался первыми десятилетиями республиканской эпохи. Во всяком случае, в 367 г. до н.э. плебеи боролись за допуск в коллегию жрецов священнодействий, что вряд ли имело бы место, если членство в ней ограничивало бы политическую активность (учтем, что плебейские консульства были в том году уже реальной перспективой). Иными словами, к этому времени совмещение жречеств и магистратур распространяется на все жреческие саны.

    Показательны проблемы, возникавшие у таких жрецов-магистратов. Мы понимаем всю гипотетичность наших рассуждений,основывающихся на косвенных свидетельствах поздних эпох. Сам по себе этот возможный обычай (или запрет), затруднявший соединение жречества и магистратуры в одном лице, не являлся принципиальным для римской общественной системы и потому мог иметь место лишь в качестве временной меры. Но нельзя не видеть того, что подобная мера содействовала бы (если не проложила дорогу!) становлению действительно принципиальной, сущностной черты организации римской сакральной области республиканской эпохи, а именно - отмеченного Т. Моммзеном отделения политической сферы от сакральной [22]. Каково было соотношение сознательных действий и объективных условий в формировании этого феномена римской конституции, сказать сложно, но вызван он был логикой борьбы с царской властью, имевшей не только сакральные функции, но и сакральный характер [23]. Ведь, собственно говоря, опасным для общественной системы являлось не столько получение жрецом политических функций в силу избрания его на политическую должность, сколько получение политических полномочий одновременно с введением в жреческий сан, т.е. когда само жреческое достоинство сочеталось с определенными элементами властвования, что грозило возможностью создания альтернативного аппарата управления. Резкое разделение двух сфер исключало подобную возможность. Исполняя магистратские обязанности, полученные им от общины, римский жрец действовал именно как магистрат [24]. Это означало полную невозможность присвоения жрецами как таковыми каких-либо политических функций. Более того, в наиболее важных вопросах сама жреческая деятельность
    контролировалась государством, прежде всего в лице сената. В заключении отметим, что это разделение двух сфер, проведенное в интересах общинной аристократии, имело в конечном итоге негативные последствия для ее монополии на руководство общественными делами. Десакрализация власти облегчила плебейской верхушке доступ к ней [25]. Показательно в этом отношении редкое, однообразное и, в целом, малоэффективное использование патрициатом своих сакральных прав и преимуществ в сословной борьбе. Также и патрицианское жречество, целиком подчиненное носителям политической власти, слабое экономически, не могло оказать заметной помощи своему сословию.

    1 Штаерман Е.М. Древний Рим: проблемы экономического развития. М., 1978. С. 55-56.

    2 Ср. историю Месопотамии: История древнего Востока. Зарождение древних классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. М., 1983. Ч. I. С. 206 - 210, 240.

    3 Liv. I. 36. 2 - 7; Dionys. III. 70 ; Val. Max. I. 6. 1; Aur. Vict. Vir. ill. VI. 7; Zonar. VII. 8; Cic. de rep. II. 20. 36. О том, что, согласно традиции, Атт Навий в этой истории еще не входил в авгурскую коллегию, т.е. был неофициальным авгуром, см.: Dionys. III. 70. 5.

    4 Liv. I. 16. 6; XX. 5 - 7; XXIV. 4 - 5; XXXII. 2; Dionys. III. 22. 6; 36. 4.

    5 Liv. I. 20. 2; II. 2. 1; Dionys. V. 1. 4; Fest. P. 464L.

    6 Из сенаторов были выбраны Нумой - понтифик (Liv. I. 20. 5), а Тарквинием Гордым - жрецы священнодействий (Zonar. VII. 11).

    7 Историографию см.: Szemler R.J. Pontifex // Real-Enzyklop? die der classischen Altertumswissenschaft. Munchen, 1978. Supplbd. XV. Sp. 334 - 336.

    8 См.: Fest. P. 198L.

    9 Ulp. Fr. XXII. 6; Cic. Leg. II. IX. 22; XVIII. 45.

    10 Oros. V. 18; App. Mithr. XXII; Dio Cass. XLIII. 47.

    11 Symmach. Ep. I. 68.

    12 Fest. P. 204 L, s.v.obscum.

    13 Sicul. Flac. P. 162L; Hyginus. De cond. agr. P. 117; Lib. colon. P. 235; Gromat. P. 283, 19L; Symmach. relat. 3, 11.

    14 MommsenTh. R? misches Staatsrecht. Leipzig, 1887. Bd. 2. Abt.1. S. 59 - 71; Marquardt J. Romische Staatsverwaltung. Leipzig, 1884. Bd.2. S. 82 - 83.

    15 Marquardt J. Op. cit. Bd. 2. S. 81.

    16 Ср.: Штаерман Е.М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987. С. 98.

    17 Marquardt J. Op. cit. Bd. 2. S. 79 - 80; Вебер М. Аграрная история древнего мира. М., 1923. С.180 - 181.

    18 Dionys. IV. 74. 4; V. 1. 4; Plut. Quaest. Rom. 63; Liv. II. 2. 1 - 2, cp. XL. XLII. 8.

    19 Plut. Quaest. Rom. 113.

    20 Liv. XXVIII. 38. 7; 12; 44. 11; XXXI. 50. 7 - 9; XXVII. 51. 1 - 7; XLIV. 11; Ep., XIX; LIX; Cic. Phil. XI. 8. 18; Val. Max. I. 1. 2; 9; Plut. Tib. Grac. XXI; Serv. Ad Aen. VI. 176; III. 64; Dio Cass. LIV. 28; 35; LVI. 31; LX. 13; Fr. LVII. 52; Gell. X. 15; Tac. Ann. III. 58; 71; Polyb. XXI. 13. 10-14.

    21 Dionys. II. 21. 3; IV. 62. 5; 74. 4; V. 1. 4; CIL. X. 3704; Lex col. Genet. C. LXVI; Liv. XL. 42. 8.

    22 Mommsen Th. Op. cit. S. 13 - 19.

    23 Штаерман Е.М. Социальные основы... С. 70 - 71, 80.

    24 См.: Cic. Att. IV. 2. 4.

    25 О важном значении сакрального характера власти для становления государственности см.: Куббель Л.Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М., 1988. С. 112-113.

      Текущее время Чт Мар 28, 2024 10:08 pm